(Дневник философа-дилетанта. Продолжение)
Читать «Дневник философа-дилетанта» с начала
Ещё раз, и возможно, в последний, вернёмся к поставленному мной в Предисловии вопросу: почему «Дневник философа-дилетанта»?
То, что я не профессионал, уже сказано. Но если, по аналогии с водителем транспортного средства, назваться философом-любителем, то и это ни о чём ещё не скажет. Как автолюбитель по своему мастерству вождения подчас может быть выше профессионала, так и здесь. Но ко мне это никак не относится, ибо ещё расти и расти, учиться и учиться, а времени остаётся всё меньше и меньше, настолько мало, что лучше зарыться с головой в песок и не думать об этом, а лучше думать о вечном. Вот я и думаю.
Для того же, однако, чтобы хоть как-то объяснить свою «нездоровую страсть» или «навязчивую идею» – кому как больше ндравится, приведу цитату из книги Н. Канерва Катая «Когда умрёт последний философ»:
«…работа с собственным сознанием, его «настройка», есть не более, чем одна из форм человеческой гигиены. Умытое лицо, почищенные зубы и, вместе с тем, грязная, воняющая душа, изувеченное сознание – не такая уж редкая комбинация в наши дни.
Весьма распространённая мысль о том, что искусство (и философия, в какой-то степени) делают человека лучше, чище и т.д. – не более, чем глубоко укоренившееся заблуждение. Искусство – не моющее средство, философия – не зубная паста. Для того чтобы начать идти, нужны ориентиры. И искать их нужно самостоятельно. Но сначала нужно начать движение, а искусство и философия могут только показать возможное направление. Ведь место для того, чтобы двигаться, у человека есть всегда. До каких бы высот не поднялся человек, он всё равно остаётся «всего лишь» человеком. Но и как бы низко он ни пал, у него и в этом случае есть шанс им остаться».
Вот такой недвусмысленный намёк на желание почистить свой «жёсткий диск», не столько перегруженный бесполезными данными, сколько системно-запущенный и беспризорный. Но последнюю фразу из приведённой цитаты я бы рискнул отнести не только на личность отдельного человека, а даже народа, и более того – нации.
Теперь переходим к теме сегодняшнего дня.
В 1873 году в журнале князя В. П. Мещерского «Гражданин» начал публиковаться так называемый «Дневник писателя» Фёдора Михайловича Достоевского. Естественно, это не личный дневник классика русской литературы, не его интимные чувства и переживания, что мы обычно привыкли наблюдать в произведениях чисто дневникового жанра, а цикл литературно-публицистических статей глубоко социального характера, крайне актуальной, животрепещущей на тот момент направленности, затрагивающий широкий спектр проблем российской действительности второй половины 19-го столетия, ставших прелюдией грядущих политических и военных потрясений.
Тем не менее, оттого, что эти публикации изначально были направлены на массового читателя и, собственно, писались для этого, мы не можем не признать отношения их к дневниковому типу, несмотря даже на отсутствие пунктуальной датировки – характерной особенности личного дневника как жанра. Ибо при всей социальной значимости этих записей, в них в то же время имеет место глубоко личное, неотделимое от общественного, органически и естественно слитое с общей судьбой отечества и народа. Достаточно в этой связи упомянуть, хотя бы, что во многих из этих записей Достоевский показывает свою собственную жизненную практику, чувства и переживания, которые ему довелось испытать, начиная с раннего детства и кончая эшафотом и каторгой.
Вот как он описывает, например, последнее в контексте своих рассуждений о том, что именно послужило причиной изменений в его взглядах и убеждениях:
«Мы, петрашевцы, стояли на эшафоте и выслушивали наш приговор без малейшего раскаяния. Без сомнения, я не могу свидетельствовать обо всех; но думаю, что не ошибусь, сказав, что тогда, в ту минуту, если не всякий, то, по крайней мере, чрезвычайное большинство из нас почло бы за бесчестье отречься от своих убеждений. Это дело давнопрошедшее, а потому, может быть, и возможен будет вопрос: неужели это упорство и нераскаяние было только делом дурной натуры, делом недоразвитков и буянов? Нет, мы не были буянами, даже, может быть, не были дурными молодыми людьми. Приговор смертной казни расстреляньем, прочтенный нам всем предварительно, прочтен был вовсе не в шутку; почти все приговоренные были уверены, что он будет исполнен, и вынесли, по крайней мере, десять ужасных, безмерно страшных минут ожидания смерти. В эти последние минуты некоторые из нас (я знаю положительно), инстинктивно углубляясь в себя и проверяя мгновенно всю свою, столь юную еще жизнь, может быть, и раскаивались в иных тяжелых делах своих (из тех, которые у каждого человека всю жизнь лежат в тайне на совести); но то дело, за которое нас осудили, те мысли, те понятия, которые владели нашим духом, представлялись нам не только не требующими раскаяния, но даже чем-то нас очищающим, мученичеством, за которое многое нам простится! И так продолжалось долго. Не годы ссылки, не страдания сломили нас. Напротив, ничто не сломило нас, и наши убеждения лишь поддерживали наш дух сознанием исполненного долга. Нет, нечто Другое изменило взгляд наш, наши убеждения и сердца наши (я, разумеется, позволяю себе говорить лишь о тех из нас, об изменении убеждений которых уже стало известно и тем или другим образом засвидетельствовано ими самими). Это нечто другое было непосредственное соприкосновение с народом, братское соединение с ним в общем несчастии, понятие, что сам стал таким же, как он, с ним сравнен и даже приравнен к самой низшей ступени его».
Но здесь речь пойдёт несколько о другом. Нет, наверное, ничего более показательного в публицистике, и даже современной, так точно, с зеркальной аналогией отражающего существующие реалии настоящего времени, того самого, в котором мы живём сегодня – России 21-го века – описанные ещё полтора столетия назад, чем актуальные и поныне аналитические статьи «Дневника писателя».
Зачем нам мифический Нострадамус? Читайте внимательно Достоевского. В статьях «Дневника писателя» мы непременно узнаем себя. Нас поразит, нет, не просто поразит – потрясёт и вывернет наизнанку все наши внутренности от правды, нелицеприятной и горькой для самосознания великой нации, нации, достигшей неимоверных вершин в своём номинальном развитии, занявшей достойное место среди великих народов, но остановившейся в своём нравственном росте на века, не просто остановившейся, но даже отброшенной на века.
«возможности нет предположить, чтобы кабаки могли существовать лишь одним вином. Чем же, стало быть, они окупаются? Народным развратом, воровством, укрывательством, ростовщичеством, разбоем, разрушением семейства и стыдом народным – вот чем они окупаются!
Матери пьют, дети пьют, церкви пустеют, отцы разбойничают; бронзовую руку у Ивана Сусанина отпилили и в кабак снесли; а в кабак приняли! Спросите лишь одну медицину: какое может родиться поколение от таких пьяниц? Но пусть, пусть (и дай боже!), пусть это лишь одна мечта пессимиста, в десять раз преувеличившая беду! Верим и хотим веровать, но… если в текущие десять, пятнадцать лет наклонность народа к пьянству (которая все-таки несомненна) не уменьшится, удержится, а стало быть, еще более разовьется, то – не оправдается ли и вся мечта?»
(Ф. М. Достоевский «Дневник писателя»_»Мечты и грёзы»_1873 г.)
«Ведь иссякает народная сила, глохнет источник будущих богатств, беднеет ум и развитие, – и что вынесут в уме и сердце своем современные дети народа, взросшие в скверне отцов своих? Загорелось село и в селе церковь, вышел целовальник и крикнул народу, что если бросят отстаивать церковь, а отстоят кабак, то выкатит народу бочку. Церковь сгорела, а кабак отстояли. Примеры эти еще пока ничтожные, ввиду неисчисленных будущих ужасов».
(Ф. М. Достоевский «Дневник писателя»_1876 г.)
Скажете: что тут нового? Давно всем известно, что нация деградирует.
Но я хотел бы отметить и подчеркнуть, что если нас хватает лишь на констатацию этого факта, то мы действительно деградируем как нация, превращаясь в некоего космополитического изгоя, уходя в прошлое, как древняя Византия, разрушенная на самом деле не варварами, которые пришли на готовое, а изнутри.
Но если же мы ещё сколько-нибудь способны мыслить и ощущать себя великим народом, то это – лишь чёрная полоса нашей истории, повод задуматься и ещё один шанс построить своё будущее.
Учитывая специфику национальной проблемы, её столь застарелую актуальность, поневоле задаёшься вопросом, что это: синдром, диагноз или вердикт? «Что делать?» – напрашивается извечный отечественный риторический вопрос.
Боюсь не открыть ничего нового, если скажу, что одной лишь постановки этого вопроса ребром явно недостаточно. Ответ на него, чёткий и нетерпящий возражений, мы уже не однажды получали из куда более компетентных источников, чем необразованные умы всевозможных отшельничествующих философов-дилетантов. Уже не одна золотая когорта видных экономистов, социологов, политологов, лысоголовых вождей семи пядей во лбу и гениев – белых и красных, оранжевых и зелёных – сломала свои зубы мудрости о простой и ясный вопрос «Что делать?»
— Но воз и ныне там! Мало того, ещё и конь не валялся. А как же без коня-то воз тащить? Без того, чтобы сам народ не прозрел в своей многовековой слепоте, не проснулся от летаргической спячки, и не уяснил, наконец, для себя, кому это нужно: царствующим ли особам, пролетарским ли вождям, авантюристам ли всех мастей, накапливающим жир у руля власти, оппонентам ли их, рвущимся к власти и проливающим крокодиловы слёзы о многострадальном русском народе – или самому народу, осиротевшему в своей духовности, но не желающему пальцем пошевелить, чтобы вернуться к своим Истокам, Величию, Мудрости, Вере, растраченным на тернистых путях и сомнительных перепутьях истории.
И ведь что интересно: ни одна сволочь, кроме самого народа, который естественно сволочью не является, не даст правильного рецепта решения всех проблем, единственно правильного и универсального на все случаи жизни – вернуться всем своим существом к тысячелетним традициям нравственности и духовности. Поставить себя выше этнических, религиозных, политических амбиций, пренебречь классовыми противоречиями, очиститься от наваждения скверны пустого – вне всякой веры – существования, возлюбить ближнего своего, как самого себя и Себя тоже – вот, несомненно, истинный путь к благополучию нации.
Весь вопрос заключается в том, на каком основании, на базе чего лелеять свои оптимистические прогнозы. Имеем ли мы право тешить себя наивными надеждами полноправной интеграции в мировое сообщество как самодостаточная культура, если собственную культуру, литературу, историю – размениваем по мелочам, не знаем и знать не хотим того, что давно уже стало всемирным наследием.
На кой нам Нострадамусы, когда своих, доморощенных пророков невпроворот? Вовремя бы прислушаться, да сделать надлежащие выводы, тогда бы и бал сатаны, начавшийся в 1917 году и длившийся многие десятилетия, не состоялся. А ведь подготавливался он загодя. Ещё за 40 лет до Великой Октябрьской революции Ф. М. Достоевский писал:
«Ну, а что, если черти, приготовив поле и уже достаточно насадив раздор, вдруг захотят безмерно расширить действие и перейдут уже к настоящему, к серьезному? Это народ насмешливый и неожиданный, и от них станется. Ну что, например, если они вдруг прорвутся в народ, ну хоть вместе с грамотностью? А народ наш так незащищен, так предан мраку и разврату, и так мало, кажется, у него в этом смысле руководителей! Он может поверить новым явлениям с страстью… и тогда – какая остановка в духовном развитии его, какая порча и как надолго! Какое идольское поклонение материализму и какой раздор, раздор: в сто, в тысячу раз больше прежнего, а того-то и надо чертям. А раздор несомненно начнется…»
(Ф. М. Достоевский «Дневник писателя». Январь 1876 г.)
Раздор начнётся… и вступит в апофеоз вместе с торжеством третьего (коммунистического) интернационала. Грядущий передел собственности – основная и конечная цель подготавливаемых носителями человеконенавистнических идей глобальных социальных перемен. Всё остальное – сказки о светлом будущем, братстве и равенстве — сплошь чистой воды демагогия, необходимая, как суррогат, для подмены прежних нравственных устоев и веры.
«Идея их царства – раздор, то есть на раздоре они хотят основать его. Для чего же им раздор именно тут понадобился? А как же: взять уже то, что раздор страшная сила и сам по себе; раздор, после долгой усобицы, доводит людей до нелепости, до затмения и извращения ума и чувств».
(там же)
А как же, – добавлю я, – ведь уже «Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма». Уже давно вышел в свет «Манифест коммунистической партии».
Ну и что, – скажут иные, – кто же знал, чем всё это закончится? Кто знал, что:
«Самоубийцы явятся толпами, а не так, как теперь, по углам; люди будут сходиться массами, схватываясь за руки и истребляя себя все вдруг, тысячами, каким-нибудь новым способом, открытым им вместе со всеми открытиями. И тогда, может быть, и возопиют остальные к богу: «Прав ты, господи, не единым хлебом жив человек!» Тогда восстанут на чертей и бросят волхвование… О, никогда бог не послал бы такой муки человечеству! И провалится царство чертей!»
(там же)
Надо ли, соотечественники, кому-либо из вас пояснять, о каком царстве, собственно говоря, идёт речь? Но не будем о том, чего уже нет, а лучше задумаемся, почему могло так случиться, дабы извлечь для себя не только уроки истории, но познать саму Истину, если только это возможно.Философия говорит о том, что человеку не дано познать Истину. Но что мешает нам приблизиться к ней, вооружившись просто желанием сделать это, стать чуточку мудрее по сравнению с собой вчерашним? Одного этого было бы уже достаточно, чтобы не повторить однажды уже допущенных ошибок.
Почему могло так случиться в далеко не самой отсталой и дикой стране? В государстве, которое играло едва ли не первую скрипку в оркестре европейской политики? Как мог народ, подаривший миру столько величайших художников слова, гениальных мыслителей и учёных, талантливых инженеров и изобретателей, несравненных и во многом непревзойдённых в своём роде, впасть в вековую спячку, низведя себя до уровня раболепствующего холопа на службе у сатаны? Разве вся предшествующая история доказала нам наше ничтожество?Изменилось ли, к стати, что-либо к лучшему с тех пор? Осознали ли мы это в массе своей, как народ? Готовы ли мы покаяться в собственных смертных грехах, чтобы рассчитывать на какое-либо отпущение их свыше, – ради собственного будущего и будущего наших детей? Или наша холопская сущность никогда не позволит нам превзойти себя?
Что же мешает этому? Наш менталитет? Пресловутая лень напрягать мозги? Многовековое невежество и безграмотность социального большинства? Многонациональный характер государства? Его громоздкость? Многоконфессиональное общество? Или, прежде всего, бездуховность, свойственная всем без исключения социальным группам, отсутствие общего для всех нравственного стержня?
«…мне вот что кажется несомненным: дай всем этим современным высшим учителям полную возможность разрушить старое общество и построить заново – то выйдет такой мрак, такой хаос, нечто до того грубое, слепое и бесчеловечное, что всё здание рухнет, под проклятиями человечества, прежде чем будет завершено. Раз отвергнув Христа, ум человеческий может дойти до удивительных результатов».
(Ф. М. Достоевский «Дневник писателя»_1873 г.)
«Таким образом, за достижение цели мы приняли то, что составляло верх эгоизма, верх бесчеловечия, верх экономической бестолковщины и безурядицы, верх клеветы на природу человеческую, верх уничтожения всякой свободы людей, но это нас не смущало нисколько».
(Ф. М. Достоевский «Дневник писателя»_1877 г.)
Вот и напрашивается вопрос – после всего сказанного – есть ли у России будущее? С чем оно может быть связано и на каком фундаменте должно строиться?
Новая русская идея – Национальная Идея России – что это? Блаженный бред политиканствующих графоманов, возомнивших из себя великих мыслителей, или насущная необходимость, то, без чего мы не можем двигаться дальше, реализуя свои амбициозные планы возрождения России?
Не должны ли мы в массе своей задуматься: а что же каждый из нас способен сделать ради этой достойной цели? Ведь согласимся: нет, и не может быть более достойной цели, кроме той, которая, воплощая в себе два священных понятия – Родина и Отечество – делает нас гражданами великой страны и великим народом. Или нам это, что называется, «по барабану»? Или мы способны только роптать на свою несчастную долю, да ругать, на чём свет стоит, ненавистное правительство, всех и вся, оправдывая собственную пассивность, духовную пустоту и нищенскую философию раба?
Знаю: кое-кого сейчас передёргивает от этих слов. Скажут де: вот новоявленный проповедник, святоша. Обрыдли нам твои высокопарные слова, пустопорожняя болтовня, демагогия. Что толку нам от твоей морали, которую не выпить, не закусить? Грабь награбленное, и все проблемы будут решены.
Вечно вчерашние ностальгически мастурбируют крылатым: «Ваше слово, товарищ маузер!»
Вот только эти товарищи не отдают себе отчёт в том, что без нравственного очищения, без духовного возрождения, без покаяния и готовности совершить усилие над собой – ничего никогда не изменится к лучшему. И даже если кому-то удастся переплюнуть своих соотечественников в достижении материального благополучия и, возгордясь, кичиться этим достижением, он всё равно умрёт от голода, ибо не хлебом единым жив человек, а жив, конечно же, хлебом и пищей духовной – одно питает наше тело, а другое душу. И одно не мыслимо без другого.
Мало того, что в нашей жизни ничего не изменится к лучшему без указанных выше условий – насколько нужно быть наивными и порочно-простыми людьми, чтобы не понимать этого, – но всё может обернуться куда более худшим, тем, что уже было, и что, в своё время безошибочно предсказал гениальный русский мыслитель Ф. М. Достоевский (возможность отката цивилизации к мракобесию):
Фёдор Михайлович не просто предсказал развитие событий более чем на сто лет вперёд – торжество и крах «царства чертей» – но и предложил единственно правильный способ избежать этого, – способ, которым мы не воспользовались (читайте в следующей записи «Дневника философа-дилетанта»).
Но теперь, когда мы стоим, возможно, на пороге новых великих потрясений, которые будут, безусловно, страшнее по своим масштабам и качеству, чем те, что уже пришлось испытать в 20 веке, нам предоставлен ещё один шанс вернуться к своему наследию и по достоинству воспользоваться им. Захотим ли мы этого, нужна ли нам великая Россия – вот вопрос.
А может быть, это всего лишь мечты и грёзы?
Вячеслав Отшельник «Дневник философа-дилетанта»
8 декабря 2010 г.
ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ дневник философа-дилетанта: Национальная Идея России
