* * *
Опять расплакался июль,
Опять земля дождём размыта.
Она, как от свинцовых пуль,
Микроворонками изрыта.
Люблю весеннюю капель,
Не по душе мне дождь-зануда.
Берётся вроде ниоткуда,
А льёт по нескольку недель.
…Гляжу в нечёткое окно,
Где в пузырьках фонтанят лужи:
Деревья напились давно,
Их купол влагой перегружен.
Маячат редкие зонты,
За полквартала – ни собаки,
На клумбах выгнулись цветы,
Как вопросительные знаки.
…И встать, и рассердиться лень,
Торчу у мутного оконца…
Прощай июль. Последний день.
А завтра – август.
Завтра – солнце.
Архив рубрики: Избранное современной поэзии
Любимые произведения современных авторов
Хороший день
Хороший день. И небо чисто!
Открой окно и шторку сдвинь:
Смотри, как шлейфом серебристым
Вдоль поля тянется полынь.
А на террасе — таз с арбузом
(Кружит над мякотью оса),
Наш кот на солнце греет пузо
И жмурит жёлтые глаза.
Нет ни следа от страшных ливней,
От жутких шквалистых ветров.
Как сладок запах белых лилий!
Как славен дух вишнёвых дров,
Что вырывается из бани…
В окне так ярко и светло,
Что мы стоим, уткнувшись лбами
В его нагретое стекло,
И предвкушаем в дне грядущем
Тепло и благостный покой,
Где сад, подобно райским кущам,
Густой и солнечный такой.
02.08.2015
© Юлия Вихарева
Вся в конопушках-зайчиках весна…
Вся в конопушках-зайчиках весна,
И взад-вперёд грачи снуют игриво.
Учитель, грустно стоя у окна,
Диктует нам задачу терпеливо:
«Дано: из пункта «А», из пункта «Б»
Два поезда стремятся в пункт конечный!
И предстоит теперь решить тебе:
Как рассчитать их будущую встречу»…
В задаче есть и километры в час,
И прочие привычные условья,
Всё просто…
Но в тревоге замер класс,
Подумалось вдруг каждому из нас,
Что это уравнение… с Любовью.
В тех поездах две любящих души
Друг друга поскорей обнять стремились,
Они не Богу, они нам молились:
«Реши нас! Ну, пожалуйста, реши!
Не в «пунктах» мы живём, а в городах,
Мы в голубых вагонах, как в неволе,
В задаче мы всего лишь поезда –
А в жизни – две Любви,
Две острых боли…
Нас столько раз решали – всё не так
И нам не дотянуться друг до друга…
На сердце боль и леденящий мрак,
И пустота душевного недуга.
В учебниках мы – километры в час,
Но этот час для нас — одно мгновенье.
Без игреков и иксов ты для нас
Реши иначе это уравненье!..»
Как не принять участье в их судьбе,
Как вырвать их из цифрового плена?
Я написал в тетради:
— «А» плюс «Б»
Равняется Любовь…
И — перемена!
Сегодня мы меняемся местами…
Сегодня мы меняемся местами.
Сыграем за чужие лагеря,
Чтоб осознать, чего мы стоим сами,
Что утверждали верно, а что зря.
Возьми мой список прав и обязательств,
Мой уровень достатка и семью,
Чтоб не критиковать без доказательств
Решения мои и жизнь мою.
Пройди мой путь от самого начала
До той поры, где ты со мной знаком,
Ступай по миру так, как я ступала,
Осмысли мою личность целиком.
Я выполню все то же непременно,
Но сделан шаг, а вслед за ним другой…
И вроде бы живем в одной Вселенной,
Вот только опыт за душой иной…
И вроде ряд похожих ситуаций,
Но взгляд ложится под другим углом…
Советов много — сложно разобраться,
И горький опыт каждому знаком.
Сегодня мы меняемся местами,
Чтоб, прежде чем друг друга осуждать,
Проверить, как справлялись бы мы сами
С чужой судьбой, стараясь не терять
В пути себя. Все это рассуждения…
И нам своей дорогой лишь шагать,
Но, выслушав чужую точку зрения,
Попробуем друг друга мы понять.
♦
Художник
(навеяно живописью)
Шершавой холстине так хочется ласки
От шёлковой кисти и цвета пастели!
Разгладит он пальцами мягкие краски,
Касаясь к ней нежно, как будто лелея
Картину, как женщину ту, что любима,
Которая в снах появляется вещих,
То с летним букетом, то с чашею сливы,
То вдруг начинает латать его вещи.
Фиалками пахнет чуть смуглая кожа,
А щёки умыты зарёй первозданной.
Она на портрете немного моложе,
Но так же изящна, свежа и желанна.
Он что-то поёт, насыщая холстину
То алым, то жёлтым, то винным оттенком,
Погладит ладонью по ультрамарину
И море задышит дурманно и терпко.
Он всё забывает у новой картины:
Про голод и то, что в камине – ни щепки,
Зато на холстине краснеет малина,
Бери, сколько хочешь, с рисованной ветки.
Богатый и бедный, безумно счастливый,
Он много мечтает и этим доволен,
То ходит в моря, то гуляет по нивам,
Он – бог, для себя, и в фантазиях волен.
На панцирной сетке кровати убогой
Ночами холодными ёжится, зябко.
Смуглянка с портрета поманит в чертоги
Фиалковых снов, от которых так сладко.
12.12.2016 г.
Моя личная осень
Застеколье. Мир как будто в раме.
Осень жжёт прощальные костры.
Я читала в прессе иностранной:
Отменён у них подобный стих.
Налетит полиция лихая:
Дым? Запрещено! Гоните штраф!
А у нас дымок похож на стаю,
А ещё похож на чей-то шарф.
Искры… листья… огненная сальса.
Вдалеке реки тягучий мёд.
Кружит тополь с ивой в жёлтом вальсе,
Удлиняет ночь троичный код.
Утром спится, плед уткнулся в спину,
За стеной всё кашляет сосед.
Говорят, что осень — мама сплина
И начало всяких зимних бед.
Нет! Не верьте! Осень — это радость,
Щедрый дар природы на столе.
Близкие сидят со мною рядом.
Дай им Бог здоровья на сто лет!
Увяданья огненные краски,
Воздух чуть горчит, духмян и прян,
Солнца ненавязчивая ласка —
Райского Эдема точный скан.))))
Осень, я тяну к тебе ладошки.
Закружи, чтоб в суматохе дней
Затерялся след чужой и ложный,
И ошибок марево развей…
♣
Гостья запоздалая моя
Разминулись мы в десятилетьях!
Ты явилась, мой незванный гость…
Через много зим весну вновь встретить
В образе твоём мне довелось.
Заиграли лиры. Сердце-бубен
Ударяло этим песням в такт.
НЕ было холодных, серых буден —
Всё цвело!.. Но было всё — не так!
Между нами и лета, и лето
Пролегли, печаль в себе тая.
Разминулись мы в десятилетьях,
Гостья запоздалая моя!
Или ты в дороге заплутала?
Или я по жизни нагрешил?—
Ты на годы к встрече опоздала!
Я ж на свет явиться поспешил!
♥
Экзистенциальная тоска
Я задалась задачей непростою:
что делать со вселенскою тоскою,
которую, как знаем я и ты,
давно тебе несут твои мечты?
Ты думаешь, что это неизбежно –
в ней растворяться тяжко, безутешно,
ты думаешь, что ты один такой,
забывший, что на свете есть покой.
Конечно, я прекрасно понимаю,
что зря твое я время отнимаю,
пытаясь в этом мире объяснить,
как просто это можно отменить.
Ну вот смотри: встаешь ты рано утром,
и в упоеньи горечи немудром
хватаешься, едва открыв глаза,
за свой мираж… Ну хорошо, я – за.
А дальше что? Не впрок плоды науки
за много лет. Ты вольно эти муки,
уже не понимая, что первично,
воссоздаешь уныло и привычно,
и у тебя вообще сомненья нет,
что всё давно погасло, рухнул свет,
что нежность Неба для тебя остыла,
что твой итог – забытая могила,
что где-то у Вселенной на краю
она со скукой примет плоть твою,
и в суетных ветрах увеселений
промчатся миллионы поколений,
которые, забыв тебя навек,
исчезнут тоже… Бедный человек!
Не понимаешь ты, что у Вселенной
нет ценной вещи более бесценной
и более святой для бытия,
чем малая Вселенная твоя.
Что, поглощая вечности пределы,
она болит по делу и без дела
не от каких-то жизненных проблем,
а по другому случаю совсем.
Скажи мне: это мало или много –
дыра в твоей душе размером с Бога?
И не по силам дело ей исполнить, —
одну дыру – другой дырой наполнить.
Не странно ли? Наполнен этот мир
лишь для тебя – чернейшими из дыр.
Они печальным сумраком сияют,
они обманным светочем зияют,
они тебя влекут сильней, сильней,
тем больше тяга к ним, чем больше дней
тебя от прошлых бедствий отделяет,
и боль твоей души не утоляет
на этом свете ничего вокруг…
Тебе не надоело, милый друг?
Теперь скажу я: да, такое дело,
и мне мое молчанье надоело,
ведь я давно беспомощно молчу,
но выслушай меня: сказать хочу,
что в мире том и этом не бывало,
чтоб Небо человека забывало,
что с неба светят звезды, сыплет снег,
чтоб не забыл о Небе человек…
Ты жаждешь Истины, как нищий – хлеба?
Да просто попроси ее у Неба,
у Неба под твоим же потолком.
Но после обещай, что целиком,
забыв навеки самоистязанье,
отдашь ему себя на растерзанье,
отдашь ему всецело всё вокруг.
А что тебе терять, скажи, мой друг?
Неужто что-то для себя теряешь,
когда немножко Небу доверяешь,
а не слепым иллюзиям о нем,
что ты придумал, мысля о своём,
об этом призраке вполне убогом,
об этом веществе отнюдь не многом,
о днях, прошедших даже не вчера,
когда в душе — огромная дыра?
Когда ее ничто не заполняет,
она теченье жизни изменяет.
Её заполнить мог бы, очень мог
Один лишь Бог. Ты знаешь это. Бог!
Не больше и не меньше, это ж надо?
Дыра в твоей душе подобна аду,
и муки эти ясно повествуют,
что ад уж точно в мире существует.
Но голова на что тебе дана,
ведь есть же и другая сторона?
Конечно, перед Ним и ты не чист,
убогий аналитик-атеист,
вполне несчастный вдумчивый писатель,
камней то собиратель, то бросатель,
что многие печальки испытал,
а поумнеть забыл? Умней не стал?
Ну ладно. Мне самой давно уж ясно,
что здесь меня ты понял, и прекрасно,
и ты не застревай в своем аду.
Куда б ты ни пошел, тебя я жду
в моем миру вполне провинциальном,
но в измереньи более реальном,
чем твой безумный и печальный свет.
А чем реальней мой? Ищи ответ
в моей привычной радости, что утром,
в моем уме, слегка простом, но мудром.
в моих привычно озорных глазах,
в привычных для тебя моих слезах…
Ну неужели ты не понимаешь,
что у времен ты время отнимаешь,
когда не можешь попросту понять,
что то, что в человеке – не отнять?
что эта радость и покой – ты слышишь? —
иначе не приходит, только свыше,
что это дар, а не венец заслуг?
Ты просто попроси его, мой друг…
Ну хватит. Много я наговорила,
а двери в дверь слегка не отворила,
у сердца твоего, что от тоски
уж превратила родники в пески?
Стоит тихонько у дверей твоих
Он Лично. Не проспи! Стучит. Затих…
♦
Здравствуй, папа
Здравствуй, папа! Ты, знаю, скучал.
Извини, что нечасто бываю.
Десять лет календарь пролистал,
А тебя всё равно не хватает.
Время быстро бежит наутёк,
Только в памяти шрамом остался
В тишине прозвучавший звонок:
«Соболезную, ночью скончался…»
А казалось бы… только вчера
Ты на санках катал меня в парке.
Пел мне песни, а по вечерам
Мы играли в любимые прятки.
И уже не вернуть ничего:
Рук отцовских привычную ласку,
Крика с кухни, безумного — «гол!»,
В честь «Зенита» победную пляску.
Не услышать гитары твоей,
Не увидеть стихов твоих строчки.
Ты не скажешь: « Наташка, смелей!
Ты сумеешь, ты умница, дочка!»
Извини, что немножко хандрю,
Как-то просто тоскливо и пусто.
Но тебя я ни в чём не виню,
Ну да ладно, не будем о грустном.
Знай, что всё хорошо у меня,
И тебе волноваться не надо,
Дом, работа, семья и друзья,
Я счастливая, папочка, правда!
И надеюсь, что там, где ты есть
Жизнь течёт в тишине и покое.
Я же буду любить тебя здесь,
Наслаждаясь рутиной земною.
Скоро вечер, прощаться пора,
Я приеду ещё, обещаю.
До свиданья, и знай, что всегда,
Как и ты, я люблю и скучаю.
♦
Моя гроза
А ветер уже бил тревогу!
За пылью не видать дорогу:
Весь хлам минувших дней сметя,
Отбросил в сторону. Крутя
И пожелтевших листьев стаи,
И травам косы заплетая,
Рванул, стволами заскрипя!
Не глядя в небо, лоб крестя,
Старушки, как млады девицы
Бежали от живой водицы,
Что ринулась к земле с небес.
Рукоплескал листвою лес
И с торжествующим салютом,
В купели отражаясь мутной,
Стократно порождая страх
В пугливо бьющихся сердцах
Она! Натянутой струною,
Наполнив воздух чистотою—
Блеснула!.. Грянула!.. Сбылась!..
И мне навстречу понеслась!
Своим обьятием пьяня,
Ласкала, жгучая, меня.
Дождём со мною ворковала!..
С рубахой к сердцу прилипала!..
…….
Как тяжелы для неба тучи!
Но выплеснув поток могучий —
Отгромыхала! Отсверкала!
Всё сбросив, ещё чище стала!
О, высь! Как в этом ты права!
Уж тяжелеет голова
От тучи слов. И жребий мой —
Слова, рождённые грозой,
Искать! Покой свой загубя,
Искать! — Чтоб выплеснуть себя!!!
◊