Автор: Ефим Хазанов

Дочери Елене.

Были слюдяные и бездонные,
Голубые, словно небеса,
У кота бродячего, бездомного,
С грустной человечинкой глаза.

Мех его, паршою изувеченный,
Не спасал в ночные холода,
И к теплу простому, человечьему,
Плёлся он ни с чем и в никуда.

В непогоду прятался под крышами,
Где черней и гуще темнота,
Плакал он взахлёб, и люди слышали
Горькие рыдания кота.

Но, обременённые заботами,
Взад-вперёд шныряя по толпе,
По ночам они покой с зевотою
Берегли в бетонной скорлупе.

Крепким кофе, суррогатным чаем ли
Оглушали сердца метроном,
Только бы не слышать, как Отчаянье
Детским криком плачет под окном.

…Я кота нашёл за подворотнею,
В глубине прохожего двора;
Я ему сказал:
— Да что ж ты, родненький,
Погоди пока что умирать!
Я тебя микстурами да мазями
Подлечу, дружище, а потом
Откормлю, отмою так, что за зиму
Станешь ты красивейшим котом…

Может, поступил я опрометчиво
— Дома ни кола и ни воза —
Но уж с очень грустной человечинкой
Глянули в меня его глаза.

…Пусть я, как и прежде, горе мыкаю,
Только жив и счастлив потому,
Что согласье да любовь великая
Поселились у меня в дому.

Автор: Ефим Хазанов

* * *
Опять расплакался июль,
Опять земля дождём размыта.
Она, как от свинцовых пуль,
Микроворонками изрыта.
 
Люблю весеннюю капель,
Не по душе мне дождь-зануда.
Берётся вроде ниоткуда, 
А льёт по нескольку недель.
 
…Гляжу в нечёткое окно,
Где в пузырьках фонтанят лужи:
Деревья напились давно,
Их купол влагой перегружен.
 
Маячат редкие зонты,
За полквартала – ни собаки,
На клумбах выгнулись цветы,
Как вопросительные знаки.
 
…И встать, и рассердиться лень,
Торчу у мутного оконца…
Прощай июль. Последний день.
А завтра – август.
Завтра – солнце.

Автор: Ефим Хазанов

Вся в конопушках-зайчиках весна,
И взад-вперёд грачи снуют игриво.
Учитель, грустно стоя у окна,
Диктует нам задачу терпеливо:
«Дано: из пункта «А», из пункта «Б»
Два поезда стремятся в пункт конечный!
И предстоит теперь решить тебе:
Как рассчитать их будущую встречу»…
 
В задаче есть и километры в час,
И прочие привычные условья,
Всё просто…
Но в тревоге замер класс,
Подумалось вдруг каждому из нас,
Что это уравнение… с Любовью.
В тех поездах две любящих души
Друг друга поскорей обнять стремились,
Они не Богу, они нам молились:
 
«Реши нас! Ну, пожалуйста, реши! 
Не в «пунктах» мы живём, а в городах,
Мы в голубых вагонах, как в неволе,
В задаче мы всего лишь поезда –
А в жизни – две Любви,
Две острых боли…
Нас столько раз решали – всё не так
И нам не дотянуться друг до друга…
На сердце боль и леденящий мрак,
И пустота душевного недуга.
В учебниках мы – километры в час,
Но этот час для нас — одно мгновенье.
Без игреков и иксов ты для нас
Реши иначе это уравненье!..»
 
Как не принять участье в их судьбе,
Как вырвать их из цифрового плена?
Я написал в тетради:
— «А» плюс «Б»  
Равняется Любовь…
И — перемена!

Автор: Ефим Хазанов

* * *
Бранитесь вы на то, что я живу
В другом каком-то, ирреальном мире,
На то, что вроде есть я наяву
И в то же время нет меня в квартире.
Простите мне полёты в «никуда»,
Что вязну в рифме и тону на слоге.
Вам скучно?
Вам темно?
Мне – никогда.
Я сам с собою в вечном диалоге.
Вы множите минуты на рубли,
Я множу день свой на четверостишья,
И из листов блокнотных корабли
Со стапелей сошли и в море вышли.
Счастливый путь!
На вспененной волне
Летят они, гонимые бореем…
И звонко мне!
И мелодично мне!
И плачу я, и этим душу грею.
И ощущаю: здесь я, наяву,
И в то же время нет меня в квартире…
Бранитесь вы на то, что я живу
В другом каком-то, ирреальном мире?
Хотите уподобиться волкАм,
Для поиска добычи сбиться в стаю?
Согласен, стану волком, но пока
Ещё разок куда-нибудь «слетаю».

1997 г.

Автор: Ефим Хазанов

Всю ночь шуршали скучные ветра,
Лил дождь. То шёл стеной, то еле крапал.
И облетевший тополь до утра
Постукивал в стекло костлявой лапой…
Как в рамке, за стеклом печально-сухо –
Вся в чёрном – одинокая старуха.

Усмешка ли на синих нитях губ
Или какой-то странный штамп особый?
Ушёл из жизни тот, кто был ей люб.
Она вчера не плакала у гроба.
Лишь саван поправляя то и дело,
Ночь напролёт сидела, всё сидела.

…А шли не больно – лишь бы поглазеть,
Как бабка убивается, послушать.
Ну разве же узнаешь из газет,
Что дед какой-то отдал Богу душу?
Ну а старуха снова то и дело
Лишь саван поправляла и… сидела.

Ни есть, ни пить ей было не с руки –
Не интересно в немоте застыла.
И мокро шелестели языки:
«Ну надо ж, хоть бы слёзку уронила!»
А дождь уныло крапал, крапал, крапал,
И тополь бил в стекло костлявой лапой.

…Тянулся день. Тумана пелена
Легла на стены холодно и смугло.
Она сидела долго у окна
Забытой, старой вылинявшей куклой.
Ещё глядела слепо из стекла…
А к вечеру старуха умерла.

♠

Автор: Ефим Хазанов

* * *
Была нам брачным ложем трын-трава,
А одеялом – утренняя зорька.
Тому свидетель филин да сова,
Да сосны, что всю ночь кричали:
— Горько!

В ту ночь в обоих нас немела речь,
Бесстыдно звёзды любовались нами,
И ниспадали ткани с белых плеч,
И ты в меня бросалась, словно в пламя.

С ночных вышин снижались облака,
От звёзд тугим туманом укрывали…
Два сердца, два горячих костерка
Костром единым жарко полыхали.

Казалось нам, что обнажался лес,
Что, как и мы, луна была нагая,
В постели травяной в страну чудес
Мы плыли, от любви изнемогая.

И падали друг в друга. И в повтор
Нам предрассветно звонко птицы пели.
…И все не гас,
И всё пылал костёр,
В котором мы, нетленные, горели.

♥

Автор: Ефим Хазанов

* * *
Бегу, как в детстве, на речной обрыв,
Душа моя восторженно немеет…
Здесь куст осенний, как застывший взрыв,
На солнце желтизною пламенеет.
И на четыре голубых угла
Метнётся взгляд за поиском предела
И не найдёт.
И надо два крыла,
Чтобы с обрыва стартовало тело
Туда, где солнце низвергает медь
На облаков курчавые тулупы.
…Какое горло надо мне иметь,
Какие сверхчувствительные губы,
Чтобы, держа в них света лепестки,
На мощном и стремительном разбеге,
Когда душа привстанет на носки,
Не расплескать их запаха и неги.
А там, над твердью, где бессмертен миг,
Где встанет время, и углы исчезнут,
Где смолкнут звуки, и застынет мир, —
Не будет ничего, а будет бездна.
А будет только строчка про обрыв,
Обрывочная боль воспоминаний:
Про куст осенний, что застыл, как взрыв,
Про всхлипы вёсел в утреннем тумане;
Про бег реки и загорелый лес,
Про ветер и родство его порыву…
Уходит жизнь.
И времени в обрез.
И надо мне успеть ещё к обрыву.

♣

Автор: Ефим Хазанов

*  *  *
Словно бабочка-однодневочка,
И жила ты, и не жила.
Что с тобою случилось, девочка,
От чего же ты умерла?
К фотоснимку с весёлым личиком –
Осторожно, чтоб не сломать, –
Два цветочка и два куличика
Положила на мрамор мать.
Вдоль могилок народ слоняется,
Мимо этой – крестясь, бочком…
Плачет женщина, убивается,
Приговаривает шепотком:

«Восемь горьких годочков минуло,
Только все они стороной.
Как тебе там без мамки, милая,
В мире ангелов да одной?
Мне к тебе хоть на часик в гости бы,
Хоть вполглазика посмотреть…
Ну за что ж ты со мной так, Господи?
Дай мне силушки помереть!
Как мне жить теперь?
В дни весенние
Торт пекла – в восемь свечек чтоб…
Разве знала, что к Дню рождения
Будет дочке в подарок – гроб…
Сколь уж лет всё живу затворницей,
Белым саваном мне постель,
Только ветер шуршит по горнице,
Студит тело мне до костей.
Что ни год – тяжелеют ноженьки,
Мёрзнут, бедные, – не согреть.
Всё молюсь, всё молюсь я: «Боженька,
Дай же силы мне помереть!»

Разгнездилась земля погостами,
Сколько скорбного по Руси…
Видно, много забот у Господа.
Не пытай Его.
Не проси.

◊

Автор: Ефим Хазанов

*  *  *
Фужер шампанским розовым игрист,
Как и ему, мне нынче полусухо…
Сыграй же что-нибудь, саксофонист,
Для сердца мне сыграй, а не для уха.

Змеится сигареты волокно,
Кривой каймой покачиваясь сизо.
И, целясь на футлярное сукно,
До блеска старым мастером облизан,
Со всхлипа начинает саксофон…
Ещё без звуковых ажурных кружев,
По-бабьи горький издаёт он стон,
Роняя звон в пивную зелень кружек.
Мелодия пахучий воздух рвёт.
Нацелено, по оголённым нервам
Она то нежит, то нещадно бьёт,
То будто тает в сумраке вечернем…
А саксофон плетёт созвучья строк,
И рвётся он из пальцев узловатых,
Как будто некий сказочный конёк,
Капризом чьим-то выгнутый горбато.

…Сосед мой вдруг заплакал без вины –
Так просто, беспричинно, без мотива.
Я тоже тронул щёки – солоны.
А кто-то засмеялся:
— Это к пиву.